"Магнит Галицкого": Стадионы vs дивиденды?

Информация о том, что у второго по величине игрока на российском рынке ритейла есть проблемы, появилась ещё осенью. Но в январе стало известно: мало того, что выплат не будет в текущем году, туманны и перспективы следующего года.

Миноритарии в шоке от стремительного пике принадлежащих им бумаг (потеряли в цене не только акции, но и депозитарные расписки).

Аналитики в лёгкой панике, даже самые лояльные и оптимистичные из них считают, что говорить о каких-то перспективах для финансовых инструментов компании имеет смысл не ранее, чем в середине года, когда будет объявлено, готов ли "Магнит" платить дивиденды хотя бы за 2019 год. Радуются только конкуренты — X5 Retail Group, которым преподнесли поистине королевский подарок.

Но за шумихой вокруг снижения финансовых показателей компании и отслеживанием котировок как-то "за кадром" осталось самое интересное. Вопрос в том, зачем в принципе было сделано это заявление? Подобное поведение — в начале года объявить о том, что через год или даже два не будет дивидендов, — уникально для руководства публичной компании.
К тому же не вполне очевидно, что мешает выплатить акционерам хотя бы минимум? Пусть это будут не 60-70% от чистой прибыли, к которым инвесторы привыкли за последние "щедрые" годы, но даже доход в несколько процентов позволил бы компании избежать столь резкой дестабилизации ситуации.

С. Галицкий. Фото: www.globallookpress.com

Да, годовая прибыль ритейлера в 2017 году существенно — на 35% — сократилась. Тем не менее и полученные 35,5 млрд рублей выглядят вполне внушительно. Выручка по итогам года выросла. При этом известно о планах сети расширяться. В 2018 году "Магнит" намеревается открыть 1,5 тысячи магазинов у дома и модернизировать порядка 1,2 тысяч существующих торговых площадей. Эти планы также являются предметом критики со стороны экспертов рынка как по причине высокой конкуренции в секторе, так и в силу сформировавшейся у массового потребителя привычки покупать в режиме "промо". А речь идёт ни много ни мало о затратах в 55 млрд рублей.

Есть версия, что причина проблем кроется в хобби крупнейшего акционера — Сергея Галицкого. Годами предприниматель увлечённо вкладывался в строительство суперсовременного футбольного стадиона в Краснодаре, проект оценивается в 20 млрд рублей. Якобы причиной выплат сверхвысоких дивидендов, которые получали акционеры в предыдущие годы, была именно необходимость инвестировать в достройку стадиона, а также прилегающего к объекту городского парка. И такая дивидендная политика "обескровила" компанию, что в сочетании со сложной ситуацией на рынке и активизацией конкурентов привело к объявленному отказу от выплат.

В прессе много писали об увлечённости миллиардера проектом, даже называли Сергея Галицкого человеком, "укушенным футболом". При этом сам предприниматель не скрывает, что "стадион никогда не окупится", и по существу его надо воспринимать как наследие. Возможно, так и есть. И в целом достойно похвалы желание предпринимателей осуществлять социально значимые проекты.

Футбольный стадион в Краснодаре. Фото: Alexandrova Elena / Shutterstock.com    

Но не исключено, что мы наблюдаем очередной случай завуалированной "олигархической ренты", как это не раз уже было в прошлом с персонами из российского списка Forbes (достаточно вспомнить покупку Вексельбергом пресловутых яиц Фаберже). Впрочем, "дойка" предпринимателей началась одновременно с историей отечественного бизнеса: ещё в начале 90-х годов прошлого века предприниматели жаловались, что при попытках обосноваться в том или ином регионе власти требовали вложиться в социальные проекты: построить кинотеатр, отремонтировать библиотеку, проложить дорогу, что зачастую попросту съедало прибыль бизнеса. Именно поэтому среди спонсоров стадионов и прочих масштабных инфраструктурных проектов в основном оказываются такие компании, как ВТБ или РЖД.

Интересно, что в середине ноября прошлого года Сергей Галицкий, на тот момент владевший 35,1% акций "Магнита", продал 7,5% из них за 43,9 млрд рублей, чтобы затем эмитировать новые акции, а средства направить на их покупку по аналогичной цене (по преимущественному праву). Аналитики тогда сочли это перестраховочной мерой, позволяющей компании сохранять низкий долг, вкладываться в развитие и при этом платить дивиденды. Но возможно, они недооценили сложность ситуации. Как бы то ни было, по последним данным, миллиардер сейчас владеет более чем 31,79% акций.

Есть и ещё одна, на первый взгляд нелепая, версия: а что, если перед топ-менеджментом была задача намеренно обрушить котировки? Тогда налицо манипуляция, целью которой может быть последующая консолидации акций в руках определённого лица или круга лиц.

Как показывает практика, чтобы "уронить" акции, бывает достаточно и простого заявления о намерениях, которое легко дезавуировать по достижении цели. Всегда можно выйти и объявить: дела идут на лад, и дивиденды будут. Скорее всего, понять реальную подоплеку происходящего, не имея доступа к конфиденциальной информации, не удастся.
Но вывод из этой истории очевиден: владельцы бизнеса в России до сих пор "путают" понятия, применяя к публичной компании те принципы и формы управления, которые естественны для семейного бизнеса. Именно для такого рода частных компаний является характерным отказ от выплат дивидендов ради достижения долгосрочных инвестиционных целей, иногда даже в течение нескольких лет подряд. Скажем прямо, переход частного бизнеса в новое качество непросто даётся не только отечественным бизнесменам, но даже и мастодонтам мирового рынка, таким как De Beers. Ведь в публичных компаниях нормальной практикой является поиск баланса между интересами акционеров и планами развития фирмы.

Но в российских реалиях миноритарные акционеры нередко сталкиваются с "инсайдерской" моделью корпоративного управления, для которой характерна приоритетность интересов части владельцев в ущерб остальным. Её чертами являются, в частности, совмещённые функции владения и управления на фоне фактического отсутствия контроля за действиями топ-менеджмента, которые зачастую абсолютно непрозрачны и неподконтрольны инвесторам. Иногда также "теряется" или выводится по другим каналам часть прибыли, а отчётность дорисовывается.

Фото: Lisa-Lisa / Shutterstock.com     

Понятно, что вовсе не этого ждут от публичной компании. Рост активов подразумевает как минимум стабильность стоимости акций, а дивиденды, пусть и не слишком большие, являются дополнительным бонусом, позволяющим инвесторам принять решение об инвестировании средств.

В мировой практике существуют меры противодействия аффилированности, в том числе через механизмы комплаенс-контроля. Они позволяют снизить риски возможного конфликта интересов для стейкхолдеров.

Что бы ни происходило в закулисье российского ритейла, на нашем примере видно, насколько просто, перечеркнув многолетние достижения, вылететь из категории "лидеров рынка", по надёжности сопоставимых со Сбербанком. И превратиться в подобие госкорпораций, в перспективы бумаг которых инвесторы не верят из-за их непрозрачности и специфичной корпоративной "культуры".

Дивидендная политика — дело тонкое, как и развитие бизнеса, особенно в нашей стране нарисованных бюджетов.